Милые бранятся — только тешатся… А что, если «дотешатся» до того, что совместная жизнь превратится в ад, но милыми при этом друг другу быть не перестанут?

Первые отношения у меня появились в 16 лет. Мои родители постоянно ругались друг с другом, дома была невыносимая атмосфера, и у соседского парня Влада я поначалу просто пряталась, когда у нас начинали летать тарелки, ломаться мебель и стоял такой крик, что уроки делать было невозможно.

У Влада дома было тихо и спокойно, его родители жалели и принимали меня, сам он мне помогал, относился очень хорошо, и со временем я в него влюбилась. Может быть, просто думала так, может быть, на самом деле — сейчас, за давностью лет, не разберешь.

Естественно, спустя некоторое время у нас с ним случилась близость. Я сама не особо этого хотела, но считала, что так должно быть, раз мы теперь считаемся парой, и поэтому, когда он проявил инициативу, противиться не стала. Никаких особых впечатлений у меня от этого не осталось — ни положительных, ни отрицательных. Я не понимала, чему люди придают такое большое значение и стремятся этим заниматься.

Но продолжалось это примерно год — я просто чудом умудрилась не залететь. Потом я уехала в большой город и поступила в университет, на этом все и закончилось. С Владом мы сначала переписывались, а затем и редкие сообщения сошли на нет. Любовь отпустила очень быстро.

За время учебы я заводила мимолетные романы. Один парень лазил ко мне в окно общаги, второй катал ночами на батиной машине. Мне нравилось, было весело, но, по большому счету, ни души, ни тела эти отношения не затрагивали. Интим меня привлекал только тем, что во время него как бы получаешь полную власть над мужчиной, он становится трогательным и беззащитным — и делай с ним буквально что захочешь. Мне нравилось смотреть, как парни млеют от моего тела: это неплохо повышало мою самооценку.

На 4-м курсе к нам пришла преподавать Наталья Дмитриевна, аспирантка. Наташа была старше меня всего на 4 года, и, несмотря на то что она была преподавательницей, а я студенткой, мы стали с ней подругами. Она познакомила меня со своими родителями и братом Димой. Я тогда даже не подозревала, что Дмитрий Дмитриевич станет моей судьбой и моим проклятием на долгие годы.

С моей подругой они были двойняшками, но, как внешне были абсолютно разными, так и по характеру оказались чуть ли не полными противоположностями. Наташа была спокойной и рассудительной, а Дима был нервным, взрывным, очень эмоциональным. Но об этом я узнала уже потом. Поначалу он вообще меня игнорировал, как будто меня и не существовало вовсе, и я решила, что чем-то не понравилась ему при знакомстве.

Когда мы встречались в общей компании, он отводил взгляд, а потом по-тихому исчезал. Мне это казалось странным, пока Наташа не просветила, что я Диме, наоборот, очень сильно нравлюсь — и именно поэтому он меня страшно стесняется и избегает. Грубо сказано, но у меня проснулось что-то вроде охотничьего инстинкта. Мне захотелось проверить, так ли это на самом деле, и появился азарт раскрутить этого стесняху на более активные действия.

Я стала чаще попадаться ему на глаза, стала его дразнить и заигрывать. Мне было забавно наблюдать, как он мучается, краснеет, неловко пытается отвечать. Однажды, когда мы сидели с ним, Наташей и еще несколькими знакомыми в кафе, я опять начала ту же игру. Он вдруг встал, сказал: «Так, хватит, пошли!», взял меня за руку и вывел на улицу. От неожиданности я подчинилась.

Дима посадил меня в ближайшее такси и, не спрашивая, увез к себе домой. И там я в первый раз поняла, что секс — это не довольно бессмысленная, но забавная игра с зависимым от тебя мужчиной, не выражение благодарности, не супружеская обязанность и ничто в этом роде. В дамских романах пишут о «фейерверках», а у нас с Димой случился праздничный салют из всех орудий, включая Царь-пушку, стартовые пистолеты и космические бластеры вместе взятые.

Несмотря на то что ему было уже 25, я оказалась у него второй. Он признался мне в этом и сказал, что видимо, ждал именно меня — и вот, наконец, дождался.

Заявление в загс мы подали через месяц. Дима не делал мне предложения: просто сказал, что завтра мы идем записываться на регистрацию, и у меня даже мысли не возникло о том, чтобы подумать отложить до более удобного момента, потребовать какой-то романтики, наконец.

Невестой я стала без конфетно-букетного периода. И его, и моя родня была немного в шоке, но и Наташа, и родители порадовались за нас. Своим я ничего сообщать не стала: с тех пор, как уехала из дома, я с ними не контактировала.

Свадьбу сыграли в мае, что считается плохой приметой, но нам обоим было на это плевать. Тем же летом я защитила диплом, устроилась на работу, но первые рабочие дни сейчас плохо помню: я вся была погружена в свои личные эмоции, связанные с браком.

Есть понятие «медовый месяц», а у нас с мужем получился «медовый год». При любой возможности мы не вылезали из постели, да и помимо этого не отрывались друг от друга. Каждый для другого был наркотиком, и при отсутствии его начиналась «ломка». А потом неожиданно случилась задержка, две полоски, хотя мы предохранялись и детей пока заводить не собирались. После тяжелой и утомительной беременности наша семья пополнилась свет-Анастасией-Дмитриевной. Дитя любви, незапланированное, но желанное, дочка, по идее, должна была скрепить еще сильнее наш брак, но…

Нет, не с появлением Насти все началось. Первый год ее жизни прошел у нас благополучно. Дима помогал мне с ребенком, свекры не могли нарадоваться на внучку. Наташа, у которой не складывалась своя личная жизнь, заваливала племянницу подарками. Все нас поддерживали, все было хорошо, вся жизнь была одним сплошным счастьем, и за ним я не заметила первых признаков того, что все идет наперекосяк.

Мы с Димой стали ругаться: вначале изредка, по пустякам, и быстро мирились (в основном в постели), но потом ссоры стали выливаться в эпические скандалы. Так продолжалось 4 года, примирения давались все тяжелее и тяжелее.

Однажды во время такой бурной ссоры наша 5-летняя дочь встала в дверях кухни, зажала руками уши и стала протяжно, на одной ноте, кричать, чтобы перекрыть нашу с Димой ругань. И тут на меня накатило дежавю. Я вспомнила, как орали и ссорились мои родители, и почувствовала себя на месте маленькой напуганной девочки. Я наконец вспомнила, что у меня есть дочь и ее это травмирует. Мы говорили с Димой на эту тему. Он тоже все понимал, соглашался, но прекратить ссориться мы не могли — всегда все заканчивалось невыносимым адом, в котором страдали и мы, и ребенок.

Развод вышел более долгим, чем заключение брака. Был суд, Настя осталась со мной в нашей квартире, Дима уехал к своим родителям. Нас больше ничего не держало вместе, и было ощущение, будто проклятие спало.

Когда бывший муж приезжал навестить дочь, мы могли спокойно и без нервов разговаривать, никаких скандалов больше не было. Однажды, примерно через 2 месяца после развода, во время такого визита мы оказались с Димой в постели и опять «услышали салют», как будто и не было всего кошмара, через который мы прошли.

Вечером Дима вернулся с вещами, сказал: «Прости, я дурак и сволочь, но я без тебя не могу».

Была бы наша жизнь голливудским фильмом — на этом моменте был бы хеппи-энд, воссоединение семьи, все счастливы. Но жизнь — это, увы, не фильм… Через дня после того, как мы начали все заново, между нами снова случился скандал, непонятно, с чего начавшийся, но стены опять дрожали, а Настя рыдала, забившись в угол, и просила нас прекратить.

Утром я заявила Диме, что наш развод в силе, больше никаких возвращений, иначе нашу дочь придется лечить у невролога или даже психиатра, а может быть, и нас обоих увезут в сумасшедший дом.

Он сдержал слово: больше не приезжал «жить», забирал дочь от подъезда, увозил ее гулять, мы почти не общались. Время шло, раны стали понемногу затягиваться, и я решилась в первый раз после развода сходить на свидание.

Олег, с которым я познакомилась в Интернете, оказался обаятельным, умным, вежливым, на втором свидании я согласилась поехать к нему в гости (дочке наняла на вечер няню). С Олегом все было романтично, он старался как мог, но… Все было не то и не так. Он пах неправильно, гладил, прикасался не так, делал все неправильно, и сам весь был не такой, как надо.

После Олега в течение полугода были еще Иван, Сергей и Арсений. Арсений оказался чуть менее «не таким», и у нас началось какое-то подобие отношений. Я познакомила его с Настей, он отлично это воспринял, да и самой дочке вполне понравился.

А потом однажды Дима забрал Настю, отвез ее погостить к своим родителям и вернулся мне сообщить, что он начал встречаться с хорошей женщиной, возможно, женится на ней — и нам надо подумать о том, как подготовить к этой новости ребенка. Мы стали вдвоем обдумывать — и делали это так усердно, что Дима уехал от меня только утром. И на этот раз все было так, как надо: правильно и очень горячо.

Я продолжала встречаться с Арсением, бывший муж строил брачные планы со своей безымянной «хорошей женщиной», а параллельно мы встречались с ним и устраивали друг другу «салют». Делали мы это примерно раз в неделю, и нам приходилось скрывать происходящее от своих новых половинок, от дочки и родственников. Старались встречаться вне дома, соблюдали конспирацию.

Но все тайное становится явным. Однажды ко мне заявилась Наташа, с которой мы не общались с самого развода. Она сказала, что пришла выяснить, что происходит: почему племянница рассказала, что приезжал папа — и они с мамой закрылись в комнате «смотреть страшное кино». Ребенок по простоте душевной выдал нас тете с потрохами. Наташа говорила, что я безответственная, бездушная, что у брата серьезные отношения с некоей Олей, что я порчу ему жизнь. Мне пришлось выставить ее и сказать, что она лезет не в свое дело. Ведь ее брата в мою постель никто не тянул.

Второй раз мы спалились, когда, оставив дочку бабушке, поехали с Димой на выходные на турбазу за город. Были уверены, что там нас никто не увидит, но наткнулись на лучшего друга моего нового мужчины. Отпираться и врать не было смысла: мы с бывшим мужем выходили утром из одного домика. Арсений все узнал, был тяжелый разговор, он сказал, что со мной расстается… Мне положено было бы плакать и переживать, мне на самом деле было перед ним стыдно, но, честно говоря, я выдохнула с облегчением.

Все продолжается и по сей день.

Мы с Димой продолжаем встречаться — время от времени, только для постели. О будущей свадьбе со своей Олей он больше не заговаривает. Я не знаю, сохранились ли у них отношения, вопросов я не задаю. Фактически я одинока. Мне хочется семью, близкого человека рядом, мне хотелось бы родить Насте братика или сестричку, жить как все нормальные люди.

Иногда я принимаю волевое решение полностью разорвать связь с бывшим мужем, но всегда это заканчивается тем, что появляется Дима, мы оказываемся в постели — и я чувствую, что лучше, чем с ним, мне не будет ни с кем.

Мы с ним — как два наркомана: понимаем, что ломаем себе жизнь, понимаем, что снова сойтись и жить вместе мы не сможем. Если попытаемся — опять начнутся бесконечные ссоры и скандалы. Но и разорвать этот порочный круг тоже не в состоянии.

Елена Т., 35 лет