Я не хочу попасть в тюрьму, поэтому не стану убивать этих уродов? Но наказания им избежать не удастся!

За восемнадцать лет, прошедших с нашей первой и последней «встречи» он заматерел — раздался в плечах, набрал десяток килограммов, а волосы стали пегими из -за ранней седины. И все равно я его сразу узнала. Господи, как я мечтала навсегда стереть из памяти эту мерзкую самодовольную рожу! Как надеялась, что он и его прыщавый дружок сдохли от наркотиков! Может, того, второго, возмездие и настигло, но этот подонок не только жив, но и, похоже, процветает — одни его часы стоят не меньше тридцати тысяч евро. Отмороженный на всю голову мажорчик превратился в преуспевающего, всеми уважаемого бизнесмена.

И все у него наверняка в полном шоколаде: красавица-жена, пара очаровательных детишек — будущих студентов престижных вузов, трехэтажный коттедж в экологически чистом пригороде…

— Смотрю, ты не сводишь глаз с во-о-он того красавчика, — насмешливо сказала неслышно подошедшая сзади Марина — сестра моего покойного мужа. — Что, понравился?

— Просто лицо показалось знакомым, а где пересекались, никак не вспомню. Можешь узнать, кто такой?

— Легко… — она отошла, затерявшись в нарядной толпе приглашенных на выставку гостей, но вскоре вернулась и доложила:

— Андрей Круглов. Сорок лет. Успешный бизнес. Женат. Говорят, жену не любит, но терпит, не разводится. Во-первых, чтобы не дай бог, не вызвать гнев влиятельного тестя, во-вторых, ему необходим имидж примерного семьянина, потому что собирается баллотироваться в мэры… — золовка назвала город в центральной части России. — Он, кстати, оттуда родом. Ты, кажется, тоже из тех мест…

— Да, получается, что мы земляки, — кивнула рассеянно. — Кто бы мог подумать… А в столицу его каким ветром занесло?

— По делам приехал. Остановился в отеле.

— И как тебе за пять минут удалось собрать столько информации?

— Слухами земля полнится, — усмехнулась Марина. — Ника, ты не обидишься, если я домой поеду? А то у меня от этих тусовок аура дырявой становится… — она мазнула губами по моей щеке и исчезла. А я продолжала неотрывно смотреть на Круглова (его ФИО умышленно изменила). От ненависти подкатила тошнота, горло сдавил спазм, я стала задыхаться. Из этого состояния меня вывела боль в ладонях. Усилием воли разжала кулаки и увидела кровоточащие следы от впившихся в кожу ногтей. «Возьми себя в руки, кретинка!» — мысленно приказала себе. — Ты и так уже на сто лет вперед настрадалась. Теперь пусть плохо будет ему!»

Нашла туалет, смыла кровь с ладоней, подкрасила губы… Потом долго всматривалась в свое отражение. Риск, что этот урод меня узнает, даже не минимальный — нулевой. Невозможно узнать в уверенной в себе тридцатидвухлетней женщине, «отпонингованной» двумя корректирующими пластиками, забитую сельскую девчонку! И это мой главный козырь. Он — весь на виду, а я для него как бы человек-невидимка. Не предупрежден — значит, не вооружен. А безоружного всегда легче уничтожить! Вернувшись домой, не стала, как обычно, принимать снотворное, и позволила себе вспомнить тот страшный вечер, который вот уже восемнадцать лет безуспешно пыталась забыть.

…Это случилось восемнадцать лет назад. Я засиделась у подруги и только увидев, что за окном начало темнеть, спохватилась: ведь обещала мачехе помочь искупать малышей. Побежала домой. Мимо, виляя из стороны в сторону, проехал сверкающий лаком черный джип. Проводила его заинтересованным взглядом — такие крутые тачки в нашем селе видели нечасто. Внедорожник затормозил, дал задний ход. Я и понять ничего не успела, когда выскочивший из него парень затащил меня в салон. Хотела закричать, но он повалил на заднее сиденье, зажал рукой рот.

И этот, и тот, что был за рулем, вели себя, словно пьяные, но спиртным не пахло, поэтому я решила, что они сумасшедшие. Мною позже, столкнувшись с наркоманами, поняла, что оба тогда были под кайфом — либо обкуренные, либо обдолбанные. Эти подонки завезли меня в лесок за околицу и изнасиловали. Сначала один насиловал, а второй держал за ноги, затем поменялись местами. И еще раз… А мне тогда было всего четырнадцать лет!

Наконец они сели в машину и уехали, а я поползла домой. Мачеха сразу обо всем догадалась: «Говоришь, на очень дорогой машине? Наверняка сынки каких-нибудь шишек. Идти в полицию бесполезно — даже если и найдут, они все равно откупятся, а ты позора не оберешься. Ничего, Ника, время лечит. Все забудется, как кошмарный сон». Не забылось, не вылечилось. Этот жуткий первый сексуальный опыт так и остался единственным.

Я до сих пор не могу заставить себя заняться любовью с мужчиной. С этой проблемой пыталась справиться и самостоятельно, и с помощью специалистов, но психологический барьер оказался непробиваем. Однако судьба в виде компенсации преподнесла мне царский подарок — брак с Александром…

…Сразу после школы я уехала в Москву. В вуз не поступила, зато мне посчастливилось устроиться домработницей в дом немолодого чиновника очень высокого ранга. Надо сказать, что своей матери я не помню, отец все время пропадал на заработках, с мачехой близкие отношения не сложились. Мой работодатель стал первым человеком, который отнесся ко мне участливо и тепло. Однажды в приступе искренности я рассказала ему об изнасиловании, а он признался в своей нетрадиционной ориентации. Мы поклялись хранить тайны друг друга, и Александр предложил мне стать его женой. Это была взаимовыгодная сделка: я обеспечивала ему имидж гетеросексуала, а он — мое безбедное существование.

Наш брак, лишенный секса, был, тем не менее, очень гармоничным, и смерть мужа три года назад стала для меня серьезным ударом.

…Я не стану убивать Круглова, потому что не хочу попасть в тюрьму. Однако за то, что он и его дружок со мной сделали, оба должны понести наказание — для такого преступления не может быть срока давности. Я просто разрушу их жизни — так, как они когда-то разрушили мою. Благо, средств и связей для этого у меня теперь хватит!